Серия рассказов «Про белого-белого-белого медведа» содержит 35 мини-историй, написанных языком легко воспринимаемым и понятным. Повествование построено красочно. Во время прочтения не покидает чувство домашнего уюта и даже некоторой доброй наивности.
Говоря о самой книге, хотелось бы прежде всего отметить качество печати. Плотная, яркая и приятная на ощупь — как, впрочем, и все, что издает Дмитрий, — книга, которую интересно даже просто перелистывать, еще не начав читать.
Но, несмотря на то, что книга предназначена для детей и подростков, сами по себе рассказы могут показаться малопонятными для целевой аудитории. Непривыкшим к чтению современным детям, рассказы нужны полегче: поменьше оборотов, скобок и уточнений.
Более того, некоторые слова, которые до очевидности понятны всем взрослым, могут быть детьми просто не восприняты: «энтузиазм», «уморился», «амбиции и пафос» и т. д.
Но такого рода незначительные просчеты преодолеваются с легкостью — и даже становятся плюсом, если рядом с ребенком поместить родителя. Да и, кроме того, всякий творец — по словам Дмитрия — создает что-либо исключительно и в первую очередь для самого себя, а уже после для прочих людей. Это своего рода гарантия качества.
Как и всякие работы — будь то картины или изданные ранее рассказы и сборники стихов — у Дмитрия биографичны. Как и любое творчество вообще по словам художника. И новая книга не стала исключением.
— Как вам пришла идея написать сборник рассказов о белом медведе?
— Мы ведь все же на Севере живем, это будет близко и понятно читателю. Но изначально я все же планировал написать ужастик о свирепом белом медведе. Это медведь был бы кровожадным, раздирал бы в клочья других животных. Такого вот беспощадного хищника-убийцу, монстра и зверя.
А вообще вот эта тема вся арктическая настолько изъезжена сейчас, столько денег отмыли на этом всем — просто ужас. Мне как-то даже сказали, что моя вот эта книга — пробел в бюджете *улыбается*.
Во всяком художественном произведении, помимо вымысла и сказочности, необходимо существует некоторая доля самого автора, его биографии, потому что все берется из жизни. Нет более талантливого писателя и художника, чем сама жизнь. И вот в первом рассказе — «Почему я про Белого Медведя только правду рассказываю» — я и написал об этом более подробно.
— А почему же вы все-таки отказались от концепции ужастика?
— Позже мне захотелось сделать, такого, скажем, медведя-весельчака. Ведь я, когда писал, то рассчитывал более на детскую, подростковую аудиторию, хотя, впрочем, и взрослым будет читать эти рассказы не менее интересно, чем детям.
Дети в основном тянутся — ну по крайней мере я в детстве — к более взрослым книгам. Вообще же нет книг, которые читать рано, но есть книги, которые читать уже поздно. И вот эта одна из книг, которую читать и не рано, и не поздно. Она, конечно же, рассчитана не только на детскую аудиторию, в ней присутствуют и моменты, пока еще не понятные для детей.
— Сколько будет стоить ваша книга на рынке?
— Надо сказать, что мои книги недешевые, но это лишь потому, что тираж маленький и качество печати очень хорошее. Разумеется, чем больший тираж заказываешь, тем обходится все это дешевле, но мне просто некуда было бы складывать, скажем, 5 тысяч книг.
В книжные мы продаем по тысяче рублей за книгу, а магазин, в зависимости от своей политики, уже сам докручивает цену. В одном из магазинов — не помню в каком — она продается за 1500 рублей. Чтобы заниматься печатью, книги должны как минимум окупаться.
— Все ли ваши книги окупаются?
— Да, но это игра на долгосрочную перспективу. Не сразу, но со временем окупаются. Иначе бы я даже не занимался этим. Конечно, в первую очередь я все — включая картины — делаю для себя. А иначе невозможно сделать качественно. Все качественное всегда делается для себя, а потом уже для других.
Вообще мои книги очень часто покупают коллекционеры. Из России, из-за рубежа. Вот есть одна девушка, живущая в Питере, она собрала, пожалуй, все мои ранее издаваемые книги. Даже те, которые выпускались в роскошных изданиях из натуральной кожи, стоимостью в 37 000 рублей. Каждую книгу она высылает мне на подпись.
Когда я иллюстрировал Писахова, то та партия очень быстро разлетелась, так более того, был даже перевод на английский язык. Я не думаю, конечно, что Писахова было бы интересно читать на английском, но все же покупают. И даже в Канаду было продано несколько экземпляров.
За рубежом, конечно, мало читают наших книг, но вообще много покупают. В основном мною проиллюстрированные рассказы Гоффмана или Кэррола. Вот им это ближе все-таки, чем Писахов.
— Как долго вы писали эту книгу?
— Очень быстро я ее завершил. Думаю, не больше месяца. Я всегда пишу свои книги и картины как бы запоями. У меня нет такого, что я сижу по несколько месяцев и не знаю, о чем и что я буду писать. Но вот идеи в голове вынашиваются долго, а воплощаются мною быстро. Каждый день что-то всегда зарисовываю или пишу, какие-нибудь эскизы или этюды.
— Планируется ли презентация этой книги?
— Должна быть. Сейчас очень много дел, проектов. Наверное, осенью будет… Сейчас вот работаю над серией пейзажных работ, посвящённых Соловкам. Осенью на Соловках симпозиум, так и буду выставляться.
Вчера, когда меня пригласили на матч, ко мне подошел дедушка лет восьмидесяти. Он спросил меня: «почему же вы не напишете Соловки реалистично, вот как они есть?» Я ответил, что мне это неинтересно, в этом нет уникального художественного взгляда.
Можно, конечно, и обычный пейзаж написать, но в чем будет смысл? Повторяться? Я не вижу смысла писать то, что уже есть и написано по много тысяч раз. Художника делает художником его способность не просто нарисовать красивую картинку, а поместить на холст собственное и уникальное мировоззрение.
— Давайте сделаем фотографию для статьи с вашей книгой.
— Да, думаю, можно. Только потом обрежь ее, чтобы не было видно беспорядка. Мне всегда так неудобно, когда ко мне приходят, а у меня в мастерской беспорядок.
— Так ведь на то она и мастерская. Какая же это мастерская, если в ней идеальный порядок?
— Ну да, тоже верно.
Станислав Введенский