Кто не видел знаменитые кадры, где президент, Владимир Путин, идя по красной дорожке Кремля на инаугурацию, останавливается у картины одной из учениц Сергея Андрияки и внимательно рассматривает ее? Надо полагать, видели очень многие, ведь какие только СМИ об этом не писали.
Как ни странно, но подобный жест со стороны лидера нисколько не прославил школу Андрияка, хотя и необходимо признать, что в ней нет совершенно никакого новаторства, поскольку его школа — школа консервативная. Ее концепция — сохранение стиля прошлых веков.
Сами по себе картины Андрияка не несут большого таланта или новаторского подхода к изобразительному искусству, а скорее являются эталоном усердия и мастерства. Но явление это в высшей степени дидактическое.
За неимением возможности изобрести уникальный стиль необходимо придерживаться классики. В таком случае получится избежать абсолютного уродства и даже создать что-то, пусть не выдающееся, но хотя бы красивое.
Более того, сам Андрияка говорил: «Мы хотим не только взять все лучшее из классической школы изобразительного искусства. Наша главная задача заключается в том, чтобы истинный талант, впитав традицию, посмотрел на мир своими глазами и ощутил его красоту через собственное восприятие. Только тогда мы получим живое продолжение традиции, а не ее фиктивное „возрождение“.»
— Дмитрий, вы были знакомы с Сергеем Андриякой?
— Лично никогда не был, но вообще знаю его, да.
— Вы посещали его выставку?
— Ты знаешь, я сейчас не в Архангельске, не был на ней. Но около 5 лет назад он тоже выставлялся у нас — и вот тогда я приходил. Это не тот художник, которого бы я особенно любил. Лично для меня в нем нет ничего интересного.
В искусстве очень важен новый взгляд. Если этого взгляда нет, в искусстве вообще нечего делать. Надо понимать, что художник — не фотоаппарат с кисточкой. Художники по типу Андрияки — и вся его академия, его школа, — она занималась именно этим.
С моей точки зрения, это дает совершенно другие ориентиры искусству и просто губит его.
— По вашему мнению, его школа — регрессивное движение?
— С моей точки зрения, это такое болото. Такой вот застой, куда люди падают один за другим, особенно молодежь. Хотя, казалось бы, молодежь должна полюбить Модильяни, Пикассо, что-то такое творческое и активное, пусть даже и отдаленное на 50–100 лет — как угодно. Но что-то свежее, что-то другое. И вдруг влюбиться в эти, совершенно сухие и неинтересные работы, выполненные мастеровым.
Умею тыкать акварелькой — вот и тыкаю ей. Это скучно, в этом нет ни счастья творчества, ни открытия, ничего. Это просто сухое ремесло, выдающееся за классическое искусство.
— Правильно ли будет сказать, что Андрияка — это Эдуард Асадов в мире живописи, такая же дидактика?
— Разумеется, нет. Эдуард Асадов, несмотря на его простоту, все-таки был тоньше. У него простая и ясная, но поэзия. Понятное дело, это не Пастернак и не Мандельштам с Бродским. Но это поэзия. Тут есть определенный наив. А вот этого наива в Андрияки — не было совершенно. Это очень скучный и прагматичный художник.
— Можно ли все-таки назвать Андрияку талантливым художником? Или здесь мы сходимся во мнении, что таланта никакого нет, а все дело исключительно в набитой руке?
— Сходимся. Это просто элементарные навыки, которые сами по себе тоже весьма скудны, потому что не видеть ошибок в рисунке — хоть в Андрияке, хоть в Шилове, хоть в Сафронове — просто невозможно.
— Если присмотреться к деталям, то там действительно детский почерк.
— Ты знаешь, вот все же нельзя сказать, что по-детски, потому что ребенок часто — особенно маленький ребенок — он способен на очень интересные решения, над ним еще не стоит такой вот Андрияка, не говорит, что надо вот так и так, и не дает рецепты живописи, которые на самом деле только губят душу.
Человек запоминает эти рецепты и думает, что это и есть хорошо. На самом деле в искусстве нет никаких к чёрту рецептов. В искусстве есть мировоззрение художника, которое рождает и вырабатывает адекватную этому мировоззрению форму. И тогда художник становится не таким как все, он становится настоящим художником, а не просто кем-то, кто просто рефлексирует на окружающую жизнь посредствам фотообъектива, кисточки и краски.
Если бы художник был тем, о ком мы только что говорили, я бы в искусство никогда не пошел и друзьям мои бы не пошли. И сотни других замечательных художников тоже не пошли бы.
Это никакие не художники, это те, кто способны обслуживать буржуазию, писать для них лакомые картинки, пейзажи или портреты. Это не искусство, это обслуживание дурного вкуса.
Станислав Введенский