С каждым разом музейные акции в Архангельске становятся всё более скучными и даже абсурдными. Дойное вымя «поморской самости» истёрто местными искусствоведами до кровавых мозолей, а иных концепций для проведения городских мероприятий всё ещё не придумано. Например, в особняке Писахова буквально каждый год творится одно и то же: дети мастерят козули, взрослые залипают на антикварную мебель, работники музея, уподобившись роботам, повторяют наиболее прочные штампы из биографического мифа сказочника. И все делают вид, что это интересно.
А это неинтересно.
И дело тут не в субъективности: мол, на вкус и цвет… Дело как раз в объективности. Смотреть десятилетиями одну и ту же экспозицию, слушать одни и те же факты — объективно тоскливо и непознавательно. А когда это подаётся под особым соусом «поморскости» — тут и до рвотных позывов недалеко. Когда совсем нечего рассказать миру — остаётся только спекулировать на тех темах, которые однозначно понравятся широким массам, польстят самолюбию толпы. Ну как может не польстить обывателю тот факт, что он — помор, что на его земле никогда не было крепостничества и татарского ига? А тут ещё и Писахов, и Борисов… Люди-то какие! Художники!
Однако какое отношение имеет сальный обыватель, покидающий свою квартиру только ради выхода на работу и в магазин, к поморской идентичности? Бренд «поморскости» — лживый симулякр, маскировка, которой покрыто отсутствие в Архангельске реального художественного достояния в наши дни. Работает этот симулякр обычно по отношению к пенсионерам. К слову, вторая такая манипуляция — это «деревенская» тема. Правда, она больше всего развита не музейными деятелями, а литературными. Но на «Ночи музеев» отличились и библиотеки, поэтому упомянуть об этом стоит.
Городские жители собираются в здании современного музея или библиотеки и на полном серьёзе начинают тосковать по деревне, по грязи на дорогах, по крупному рогатому скоту и гармошке. Кто им мешает поехать в любимый райский уголок на постоянное место жительства и не засорять городское культурное пространство своей повесткой, которая и так поглотила уже всё?! Почему молодёжь Архангельска вынуждена терпеть эту деревенскую тягомотину в любом культурном учреждении, в любой день? Зачем бесконечно спекулировать на именах Фёдора Абрамова, Бориса Шергина, Евгения Коковина? Всё это искусствоведческое и литературное шулерство объясняется очень просто: работникам сферы культуры глубоко безразлична настоящая, живая, не мумифицированная культура.
Впрочем, мы отвлеклись. Продолжим аналитику музейных мероприятий во время акции «Ночь музеев».
В писаховском доме наиболее запоминающимся экспонатом можно назвать… пуфики. Да, те самые, на которых сидят посетители. Пуфики здесь затёрты до блеска. Представить, сколько сальных задниц их оседлало за годы функционирования музея, невероятно тяжело. Смеем предложить руководству музея выставить сидения пуфиков в витрину на входе и подписать: «Свидетельство народной любви».
Хотя, честно сказать, народу в этот раз там было совсем немного. Даже на экскурсию пришли не более пяти человек. Позабавил сидящий на входе охранник. Несколько замёрзших барышень спросили у него, можно ли не снимать верхнюю одежду в музее, в ответ на что мужчина закатил морализаторскую сценку о падении нравов молодёжи. Тем временем сам он был в тёплой габаритной куртке. Барышни с нескрываемой брезгливостью покинули культурное заведение.
Музей Борисова — огромный гроб для всего живого, что связано со словом «Арктика». Это даже не гробница, а какой-то вечный ледник, в который вот уже лет 15-20 вмурованы, в общем-то, неплохие картины. Кажется, работников этого места можно смело обвинить в отмороженности: из года в год, всякий раз, всегда они показывают и говорят одно и то же. Даже программка не меняется. И это на праздниках! Что же тогда у них происходит в штатное рабочее время?
Живой человек не в состоянии десятилетиями жить одной и той же полярной темой. Вчитайтесь — перед вами названия мероприятий «Ночи музеев» в музее Борисова в этом году: «Я слышу тундры мягкие шаги» (куда шагает тундра?!), «У самоедов» (рассказ про зарисовки Борисова на тему «аборигены тундры»), «Художник вечных льдов» (экскурсия по зарисовкам льдин от Борисова), «Сын полярной звезды» (рифма так и просится; это был рассказ про ненецкого творца по имени Тыко Вылка). Нельзя списать однообразие музейной жизни на концепцию музея. Понятное дело, что есть постоянные экспозиции и концепт музея, но это не значит, что культурное учреждение должно становиться безжизненным. А оно почему-то стало. И запах трупного яда скрыт только налётом вечной мерзлоты.
Относительно радует только особняк Плотниковой. И то — не «мероприятиями», а экспонатами. Это одновременно и самое красивое историческое здание в городе, и наиболее достойное музейное пространство. Тут можно встретиться с Репиным, Айвазовским, Серовым, Бенуа, даже с приличным авангардом, например, представленном в лице Лентулова. А самая главная красота тут — старинные шали. Английское шитьё 1850 года здесь подсвечено так, что оно серебрится и будто светится само. Это главное впечатление от посещения музея, который хотя бы пытается жить.
Про музей ИЗО не хочется даже говорить.
А сутками ранее, 3 числа, «Ночь музеев» заглянула в Добролюбовку. Вот тут — аншлаг. Людям было реально интересно: во время показа короткометражных фестивальных фильмов в зале не хватало мест, поэтому публика с вытянутыми шеями стояла в очереди, пытаясь уловить происходящее на экране из коридора. Выступление архангельских музыкантов и живая музыка тоже пришлись по вкусу многим людям, в первую очередь — молодым. Кажется, соответствие запросу молодой аудитории — важнейший показатель удачности культурного мероприятия.
Зато библиотека Жернакова пошла по привычной концепции — она снова та же: поморская тема, деревня… Всё то, что здраво отворачивает молодую аудиторию.
Напоследок хочется обозначить проблемы, которые губительны и для культуры, и для культурных организаций города.
В первую очередь, это нежелание признать убогость и несостоятельность «провинциальности». Вместо того, чтобы расти интеллектуально и шагать в ногу со временем, местные культурные забегаловки спекулируют на давно утративших свежесть и оригинальность посылах. Культурной ценности в ряженых сарафанных людях и тоске по деревне — нет. Всё это — постмодернизм и балаганная тлетворная пустота, а не «связь с традициями». Возня вокруг деревни и поморской самости — это добровольное исключение Поморья из общей мировой культурной повестки, которая обязана меняться по законам жизни. Поморский миф должен быть деконструирован, настоящие творцы обязаны разрушать эту провинциальную маразматическую ветошь.
Вторая проблема — чисто материальная. Когда нет ресурсов на реализацию чего-то нового, значительного и интересного, тогда нет и энтузиазма у организаторов. Если бы ежегодно бюджеты на культуру выделялись должным образом, то и музеи процветали бы. Приглашались бы столичные и иностранные специалисты, завозились бы новые выставки, музеи обретали бы иную функцию, переставали бы быть просто хранилищами картин. Это были бы универсальные пространства для образования и культурного интеллектуального отдыха.
И третье. Смена кадров. По всем фронтам культурной жизни Архангельска: речь идёт и про чиновников, причастных к культуре, и про всяческих старцев из «союзов литераторов», и про музейных сотрудников, лишённых энтузиазма и таланта. Искусство спасут харизматики, пассионарии, снобы и фрики. Долой совдеповских функционеров!
Пора разрушить уютную поморскую гробницу с мумиями из мира искусства.
Алексей Черников