С 21 сентября у огромного количества россиян мужского пола появились неотложные дела в Казахстане, Грузии, на курортах Таджикистана и даже в горах Киргизии. Архангелогородцы не стали исключением и ломанулись штурмовать юго-восточные границы русских земель вместе со всеми.
Редакция ИА «Эхо СЕВЕРА» пообщалась с группой вынужденных мигрантов из Архангельска, которые рассказали нам, как устроена жизнь на чужбине и как северянам адаптироваться к степным реалиям.
Начнём с того, что прямые рейсы из России в прекрасный Узбекистан и прочие восточные республики бывшего СССР стоят теперь как полквартиры, и такой вариант подходит далеко не всем. Большинство мигрантов стекаются в Уфу, Екатеринбург, Орск и другие приграничные города и оттуда стартуют в пешем порядке.
«Россия нулевых» начинается сразу с трапа самолёта:
— В telegram-чате нашли водителя, который был готов подвезти нас до конца пробки в Сагарчине. Сказал, что из Уфы до Оренбурга довезет нас за 1300 рублей с носа, а стоимость дороги от Уфы до пробки обсудим по ходу дела.
По ходу дела оказалось, что стоимость выросла за сутки в 2 раза — до 4 тысяч с пассажира. Пока ехали, смотрели в переписку водилы с другими извозчиками. В диалоге мелькали фразы: «Чё, крыс везёшь?», «Походу», «Бегут, ****».
Стоит отметить, что в личной беседе водитель воздерживался от своих мнений касательно политической обстановки в мире и открыто не поносил тех, кто решил уехать.
Добавим, мигрировать в одиночку — не самая лучшая идея. Одинокого туриста легче развести на деньги, обобрать (да, у границы бывает всякое). Местные маргиналы на подсознании чувствуют, кто может постоять за себя, а кто — нет.
Доехав до пробки, стоит готовиться к пешему забегу. Путешествовать на личном автомобиле — риск оставить свою ласточку прямо на пропускном пункте или как минимум несколько дней спать в кресле и какать в багажник. Пока наши герои шли от начала затора до границы, пробка увеличилась в 3 раза за несколько часов (около 20 км). Уже позже появились кадры, на которых уезжающие возводили вигвамы из пищевой плёнки и редких деревьев, чтобы хоть как-то укрыться от степных ветров.
Отметим, что на границах с Казахстаном не было замечено такого ада, как на пропускных пунктах с Грузией, но своих приколов тоже хватало:
— Машины не ехали вообще. Просто стояли. Казахи ездили по обочинам, закрывали фурами дороги для любителей ездить по встречке и внимательно изучали всех идущих.
Пограничный пункт — будка в чистом поле, вокруг которой столпилось столько народу, что позавидовал бы любой рок-концерт. Грязные, уставшие, голодные и нервные люди пересказывали друг другу слухи о скором закрытии границы, ругались за место поближе к воротам, но российские пограничники неумолимо пропускали по 15 человек в час, к вечеру пропускная способность выросла до 50 беженцев в час, но ситуацию это не сильно спасало.
В толпе были исключительно русские парни призывного возраста и немного казахов, просто пытающихся попасть домой. Вскоре коренных жителей степной страны стали вычислять и пропускать отдельно, наши сограждане начали возмущаться, давка усиливалась.
Наши погранцы относились к соотечественникам с юмором, сложных вопросов не задавали, добавляя «правильно, валите».
После русского поста начинается буферная зона. По описанию данная территория была похожа на фестиваль бегства из РФ. Подрасслабившиеся мигранты начинали шутить, знакомиться, включать песни.
На казахском посту пропускная способность оказалась ещё хуже, чем на российском. Казахи делили россиян на группы по 5 человек, выдавали талон на группу и… забывали про них, увлекшись пропуском своих сограждан за взятки без очереди. Наши респонденты провели 6 часов в голой степи под дождём и ветром и остались уверены, что ещё легко отделались. Telegram-чаты полнятся рассказами, как люди сидят в буфере сутки и больше.
Нашим повезло: некая женщина из числа пассионариев организовала вокруг себя единомышленников и двинулась на штурм.
На втором пропускном пункте большинству задают два вопроса о вечном: «Куда?» (действительно, куда же?) и «На какой срок?» Если у казахов будет хорошее настроение, то могут попугать отправкой на Донбасс, но всё равно пропускают.
Приехав к началу пробки ранним утром, в другой стране можно оказаться далеко за полночь. И то в лучшем случае.
Сразу за пограничным пунктом русский человек сталкивается с истинным казахским гостеприимством: в кромешной тьме прибывающих встречают полсотни чёрных машин с таксистами в чёрных спортивных костюмах.
Назойливость африканских детей покажется вежливыми просьбами по сравнению с напором желающих заработать казахов. Цены за доставку вашего бренного тела от границы до ближайшего города не просто высокие - они сумасшедшие.
Адекватный таксист у границы встречается реже белого медведя в пустыне, но нашим респондентам опять повезло: попался нормальный мужчина с нормальными (относительно) расценками.
Далее вас будет ждать дорога дальняя по степям бескрайним. После приграничного веселья кресло старенькой иномарки кажется номером в отеле:
— Целые сутки ехали в Актау. Казахстан — это про степи. Просто бесконечный одинаковый пейзаж. Иногда материализуются лошади. Иногда прямо на дороге. Иногда мёртвые. Чем дальше на юг, тем сильнее степь переходит в пустыню. Начинают материализоваться верблюды. Спим по очереди. Развлекаем таксиста разговорами, чтобы не уснул, но он всё равно уснул.
Конечным пунктом путешествия должен был стать именно приморский Актау, но, прибыв на место, спокойные северные люди поняли, что вряд ли останутся тут надолго. Для местных, русский — белый человек в прямом и переносном смысле:
— Актау — смесь Турции, Египта, Казахстана и России. Если в Актобе до нас докапывались фразами: «Чё, из России бежите? Откуда? Деньги есть?», то в Актау это делают скорее добродушно. Всё равно бесит. Цены на такси и жильё казахи выкрутили в 10 раз даже в тех городах, до которых русская миграция ещё не добралась.
Если в наших широтах такое животное, как гопник, вымерло практически полностью, то Казахстан — земля обетованная для данных индивидуумов. Наши описывают их и простых граждан так:
— Они (гопники) разные, но из общих черт — спортивные костюмы, тёмные кепки, смуглые лица, очень белые белки глаз.
Казахи постоянно сплевывают, даже офицер в миграционной имел под столом плевальницу. Может, это как-то связано с жарой в 40-50 градусов летом в этой широте. Сплевывают тихо, почти беззвучно (скорее всего, это насвай — смесь, которую в России признали наркотиком, но которую в Средней Азии жуют с малолетства буквально все, — прим. ред.).
Все говорят на суржике из русского и казахского. Понять суть порой бывает очень непросто.
Казашки одеваются очень скромно. Даже в курортном городе. Ислам, что поделаешь.
Слухи о том, что казахские арендодатели выселяют прошлых жильцов ради того, чтобы вписать к себе мигрантов из РФ — чистая правда, но с регистрацией помогать не хотят: видимо, ждут, пока ситуация успокоится.
Вероятно, сейчас жильё во всей стране найти гораздо сложнее, чем неделю назад, но всё ещё реально. Особой любви к себе от местных ждать не стоит, но и на вилы приезжих никто не поднимает.
Уже успокоившись, отоспавшись, поев, как люди, беженцы из Архангельска так описывают новое место жительства:
— Центр показался дружелюбным и безопасным. Широкие дороги с чистыми тротуарами, не самая плохая (по большей части) современная архитектура и инфраструктура, более-менее обеспеченное население. К нам относятся хорошо, много европеизированной молодёжи. Кофейня в центре ничем не отличается от московской, а интеллигентных опрятных россиян с Макбуками больше, чем в столичных кофешопах.
Живём мы сейчас недалеко от бизнес-района, где русских больше чем казахов, а вывески и указатели дублируются на английский, а не на казахский. Качество людей — восторг. Благоустройство — зачёт. Уровень жизни тут однозначно выше, чем в Архангельске, но цены ниже на 30-40%.
Самое сложное позади, с оптимизмом смотрим в будущее.
